Утилизация атомных подводных лодок

В поселке Гремиха на берегу Баренцова моря прошла уникальная технологическая операция, за каждым этапом которой, затаив дыхание, следили эксперты в России и Европе. Из отработавшей советской атомной подводной лодки удалось достать реактор, к которому специалисты не могли подступиться 20 лет.

Ситуацию осложняло то, что судно было зараженным, его списали в 1989 году после аварии в реакторном отсеке. Учитывая высокий радиационный фон, ученые предлагали законсервировать опасный груз, но этого так и не сделали. И вот теперь в бухте списанных подлодок, как называют Гремиху, решились на одну из самых сложных операций по утилизации.

 

Корреспондент НТВ Юрий Кучинский передает с места событий.

Давно не бритые мужчины в докторских шапочках колдуют над пультами. Не бриться в течение операции и подготовки к ней — это такая примета, чтобы все прошло благополучно. Тут поневоле станешь суеверным, когда с точностью нейрохирурга нужно поднять, ни разу не качнув, огромную железную махину. Ведь внутри начинка, как у 18 бомб вроде той, что сбросили на Хиросиму.

Иван Сомов, научный руководитель операции по утилизации реактора от Физико-энергетического института им. А. И. Лейпунского: «Это очень мощная установка. С точки зрения военной техники, я думаю, другие лодки сейчас еще не достигли таких параметров».

Это реактор с лодки серии 705, по натовской классификации — «Альфа», а по всеобщему признанию — непревзойденной субмарины-перехватчика за всю историю флота. 705-ю даже в Книгу рекордов Гиннесса занесли. Она под водой двигалась быстрее торпеды. Из-за своей уникальной формы и, конечно, новейшего на конец 60-х ядерного реактора.

Но простояли лодки в составе флота всего лишь 20 лет, уж слишком были дорогими, и слишком серьезная авария случилась в 1989 году при плановом ремонте одной из них. Радиоактивные материалы, выброшенные на крышку реактора паром, зафонили на три тысячи рентген в час. Для сравнения: всего 100 рентген гарантируют человеку лучевую болезнь, а 600 — смерть в течение суток.

Валерий Пантелеев, директор Северного федерального предприятия по обращению с радиоактивными отходами: «Радиационная обстановка была очень плохой. И 20 лет корабль стоял, забросанный мешками со свинцом, чтобы фон был снижен».

Двадцать лет никто просто не знал, как подступиться. Но за это время фон все же несколько понизился, технологии обновились, саму лодку распилили, оставив лишь один отсек, и вот последние полгода ученые строили модели и отрабатывали всю операцию до мелочей.

Сегодня каждый поворот огромного ключа на гайке — это всего лишь доли миллиметра. Не дай бог часть реактора, которую крепят в защитном скафандре, даст хоть минимальный крен. Возможные последствия — так ученые решили подбодрить журналистов — никто почувствовать и не успеет.

Нас собирали, как и всех, кто здесь работает: полная смена одежды, респиратор и обязательный для каждого дозиметр. Не то чтобы все это могло защитить от излучения, просто если на одежду попадет активный материал, ее утилизируют, а возвращаться с работы голым в этих широтах слишком прохладно. Смешной лишь поначалу маскарад показался невероятно полезным, когда после экскурсии к реакторному отсеку пришлось, изрядно нервничая, проходить аж три кордона.

Активная зона реактора — это цилиндр, в котором находятся трубки с ураном, он меньше метра в диаметре и по высоте. Но скафандр, куда его запечатали, приходится поднимать 75-тонным краном. У скафандра — противорадиационная броня. Поднимают так медленно, что движения почти не видно. Вся эта осторожность — это потому, что таких операций и правда еще никогда никто не проводил. У рабочих хватает опыта в обращении с реакторами, но с нормальными, а не с теми, что фонят, как сумасшедшие.

Иван Сомов, научный руководитель операции по утилизации реактора от Физико-энергетического института им. А. И. Лейпунского: «Наконец все сделали, все-таки довели до такого состояния, что рабочие трудились, никто не облучился здесь. И сейчас наша красавица идет на посадку».

На всем пути от реакторного отсека и до хранилища расстелена белая дорожка. Это на тот случай, если с реактора начнет капать расплавленный свинец, в котором он находился. А он ведь может оказаться «грязным» в радиоактивном смысле. Но вот опасный груз прошел, а на дорожке капель нет. Разве что люди натоптали. А так был бы идеально чистый символ чистой работы.

В поселках Островной и Гремиха, где раньше была база подводных лодок, а теперь остался только док для выгрузки реакторов, повсюду электронные табло. Они показывают не только время и температуру, но и радиационный фон. В день выгрузки, пожалуй, самого опасного за всю историю этих мест реактора жизнь на улицах не замирала, йод и выпивку для профилактики никто не закупал. Дозиметры, которые здесь есть у многих, не пищали.

Мужчины в доке к вечеру выдохнули, сделали фото на память и наконец отправились побриться.